Ночь и день провела в обнику с планшетом и пером: делала обтравку и наконец перестала бояться масок. В перерывах выходила на балкон, смотрела на огромные, как облака, стаи птиц. Возвращалась с новыми идеями и огромным, словно огненный шар, вдохновением между ребер. Ррррребра. Сутки пропитаны рычащими звуками.
Я лучше всего работаю, когда на душе скребут кошки. Когда одиночество давит так сильно, что все выталкивается, выпирает наружу. Мозг становится подвижным и живым.
В морозилке лежит букет цветов. На столе - огромный гранат и кислое яблоко, которое вяжет рот.
Днем, перед тем как начать преподавать, починила домофон и вздрогнула, когда он впервые за три года огласил своим звоном квартиру. Теперь не нужно спускаться к гостям вниз, и интимное одиночество в дверях осталось в прошлом. Все уходит. Все возвращается.
Вечером, когда садилось солнце, переезжала мост и да - это мой любимый участок пути. Я всегда смотрю на МКАД и больше не жду _того_ чуда. Ну разве что совсем немного. Но ведь это не преступление? Память питает меня сейчас, и будет питать потом. Какой смысл в сожалениях?
С Яной отрисовали фотосессию, обсудили все организационные моменты. Осталось не забыть красную помаду и щипцы для волос. Камера готова, образ сложился. Дальше я останусь внутри своей головы: есть тьма и свет. Больше - ничего.
Все вокруг пульсирует и стелется к ногам. Скоро будет сирень и теплые весенние вечера.
А еще зубастые черепа в зеркалах и черные глаза. Свежие узоры на руках и груди. Босые ноги и набережные Москвы и Питера.
Закрывая глаза, я вижу, как ты танцуешь в темноте.