Жизнь, в которой я писала сюда едва ли не каждый день, кажется теперь невероятно далекой и почти нереальной.
Уже очень давно у меня нет столько слов, чтобы описывать собственные эмоции, да и потребность в этом отпала. В конце концов, это место всегда было своего рода тетрадкой, в которую я пыталась втиснуть и выплеснуть накопившееся, в надежде, что когда-нибудь я смогу, оглянувшись назад, понять, что же мной двигало.
На ум приходит дождливый ноябрьский вечер 2016, когда я бежала вниз по улице от метро навстречу тому, что навсегда меня изменит. Понимала я это в тот момент? Нет. Хотела я этого? Вероятно, да, потому что запрос был такой силы, что за следующий год работа, люди вокруг и ряд событий выбили сначала почву из под ног, а потом и детство из головы. Я уже никогда не стану прежней, не пойду танцующей походкой после йоги гулять, потому что мне этого захотелось, и не буду сидеть за бокалом пива с человеком, вокруг которого моя жизнь крутилась пять лет - и это не мой муж.
Тем ноябрьским вечером я со свойственным мне упорством открывала тяжелую дубовую дверь в особняк в центре Москвы, в котором потом пройдут десять месяцев моей жизни, и выйду я из него - одинокой, взрослой, разведенной и совершенно обезумевшей от стараха перед тем, что меня ждет. Всего этого я тогда не знала.
Наверное, оно и к лучшему, потому что иначе я бы никогда не избавилась от розовых очков, не прошла через оглушительную боль от вида летящего по полу тополиного пуха и не осталась стоять с прямой спиной, когда один за другим мою жизнь покидали люди, которые вдруг решили, что моя отстраненность есть следствие нежелания быть с ними рядом и заботиться о них. Оглядываясь назад я не могу их винить, но и простить - не могу. Удары были такой силы и сконцентрировались на столь малом временном промежутке, что это едва меня не сломало. Едва.
Сейчас я больше не говорю о личном, не оправдываюсь, прямо говорю то, о чем раньше решила бы промолчать, и язвы внутри заживают быстрее с каждым днем от осознания, что больше не нужно ни на кого оглядываться. Вот она я - полностью и во всем прямая, открытая, честная до жестокости даже с теми немногими, кто остался.
Мне больше не нужно себя обманывать, мне больше не нужно пить, мне больше не нужно пытаться быть хорошей и правильной.
Для меня правильное зависло где-то между работой и домом, в тишине тренировок по ночам, в запахе свежего хлеба по выходным.
И я так, оказывается, устала от вечных попыток от себя убежать, что стало существенно легче, когда переросла потребность в этом.